Беккет счастливые дни краткое содержание. «счастливые дни»

УДК 821.22(Беккет С.)+791.45 ББК Щ374.0(2)6,40+Ш33(4Гем)-8

Е. Г. Доценко Екатеринбург, Россия

БЕККЕТ ПО-РУССКИ В «СЧАСТЛИВЫХ ДНЯХ» АЛЕКСЕЯ БАЛАБАНОВА: ПОДВОДЯ ИТОГИ

Аннотация. В статье анализируется фильм А. Балабанова «Счастливые дни» (1991) с точки зрения соответствия оригинальным и переводным текстам С. Беккета. Рассматривается беккетовский цикл «Четыре новеллы», на основе которого режиссером создан сценарий фильма. Фильм использует традиции «петербургского текста» в литературе и, несмотря на вольную интерпретацию в кинокартине «мотивов произведений Беккета», стал ценным вкладом в российскую беккетиану. Ключевые слова: Сэмюэл Беккет, Алексей Балабанов, киноэкранизация, петербургский текст, «Изгнанник».

Yekaterinburg, Russia

BECKETT IN RUSSIAN IN ALEKSEY BALABANOV’S HAPPY DAYS: SUMMING UP

Abstract. The article is devoted to Happy Days, a 1991 Russian drama film, written and directed by Aleksey Balabanov. The movie is not actually an adaptation of the original Samuel Beckett’s play, but is based on Beckett’s novellas First Love, The Expelled and The End. Balabanov’s movie is connected with the so-called St. Petersburg text of Russian literature and became an interesting interpretation of Beckett in Russian cultural space.

Keywords: Samuel Beckett, Aleksey Balabanov, cinematographic version, St. Petersburg text of Russian literature, “The Expelled”.

«Счастливые дни» (1991) - «по мотивам произведений С. Беккета» - первый полномасштабный фильм Алексея Балабанова, воспринимаемый сегодня как своеобразный драматический пролог к творчеству режиссера, «самого яркого в своем поколении», автора «главной картины 90-х» [Культурный шок]. Обращение А. Балабанова к Беккету гораздо менее известно, чем нашумевшие триллеры, но оказалось очень органичным: фильм

«настроенчески» близок Беккету, будучи при этом уже узнаваемо балабановским, да и самим режиссером (в его поздних интервью), и критикой упоминался как знаковое начало большого пути. Критикой и зрительскими рецензиями «Счастливые дни», соответственно, не обделен, но фильм, тем не менее, практически не получал оценки в связи с историей «русской беккетианы», отя занимает в этом смысле совершенно особую нишу: это не только абсолютно редкий фильм «по Беккету» в отечественном кинематографе, но и в целом одна из успешны попыток перевода произведений Беккета на язык другого искусства.

«Русский Беккет» - это, конечно, проблема перевода и в прямом смысле: с французского и английского языка на русский. Фильм А. Балабанова, как ни странно, может интерпретироваться и на уровне истории усвоения Беккета в России - в советский и «раннепостсоветский» периоды. Сегодня, когда произведения С. Беккета прочно утвердились в российском культурном пространстве, а отечественное беккетоведение активно развивается, проблемы рецепции беккетовски текстов в русском переводе могут казаться оставшимися в прошлом. Собственно, перевод всего удожественного наследия Беккета на русский язык и сейчас сложно назвать системным, отя среди существующи на русском языке источников есть теперь такие солид-

ные издания, как «Никчемные тексты» в серии «Литературные памятники» [Беккет 2003], или «Театр: пьесы» в издательстве «Азбука, Амфора» [Беккет 1999]. Прижизненная же слава С. Беккета (в 5080-е гг.) нашу страну затронула в малой степени: как крупнейшего представителя театра абсурда Беккета знали в Советском Союзе, а раздел, посвященный французскому антитеатру, обязательно входил в учебники по зарубежной литературе или театру XX века, но первые переводы наиболее известных пьес Беккета были немногочисленны. Впрочем, бек-кетовские произведения объективно трудны для перевода - с и языковой игрой, аллюзиями и многозначностью. Поэтому первые опыты российской адаптации Беккета заслуживают сегодня, вероятно, в большей степени уважения, а не критики - несмотря на очевидную идеологическую подоплеку ранни статей о драматурге-абсурдисте. Так, пьеса «В ожидании Годо» в переводе (с французского) М. Богословской была опубликована «Иностранной литературой» в 1966 г. [Беккет 1966].

Показательно для своего времени предисловие

А. Елистратовой к русскому переводу «Годо»: «Здесь наиболее полно, демонстративно, с откровенностью, граничившей с истерическим надрывом, выразились разрушительные тенденции, свойственные «театру абсурда»: отрицание разумно постижимого сюжета, арактеров, сценического действия, закономерно ведущего от завязки к развязке... А сквозь аотические обломки разрушенной драмы, старательно низведенной до нечленораздельного абсурда, проступило представление о трагикомической абсурдности всего мира, о непре одящей бессмысленности человеческого существования» [Ели-стратова 1966: 160]. Знакомство российского читателя с прозой ирландско-французского автора - в 1989 г. - совпало с годом смерти С. Беккета; сбор-

ник произведений под общим названием «Изгнанник» (под ред. М.М. Кореневой) включал в себя и отдельные новеллы, и несколько пьес. Именно этот сборник в данном случае оказывается в сфере нашего внимания, поскольку почти всем произведениям из данного собрания так или иначе нашлось место в фильме Алексея Балабанова «по мотивам Беккета», а в разработанном самим режиссером сценарии они угадываются еще более отчетливо.

«Изгнанник» (L’Expulsё, 1946) - одна из новелл сборника, самим автором включавшаяся в цикл «Четыре новеллы» (Quatre nouvelles) ; кроме нее, российские составители объединили в одном издании новеллы «Конец», «Первая любовь», «Данте и омар», пьесы «Эндшпиль», «Про все па-дающи », «Счастливые дни». Последняя из назван-ны пьес в свою очередь дала название фильму Алексея Балабанова: режиссер, если можно так выразиться, перегруппировывает составные части сборника, ни одну из ни не используя в качестве единой «сюжетной» или драматургической основы. При этом Балабанову удалось выявить единство беккетовского стиля в подборке, представляющей Беккета достаточно фрагментарно, и передать это единство в собственном - уже кинематографическом - произведении. Винни, героини пьесы «Счастливые дни» в фильме нет, а герой, замечательно сыгранный Виктором Су оруковым и обозначенный сценарием как «ОН», в большей степени при одит из «Четыре новелл»: «Они меня одели и денег дали... Одежда: ботинки, носки, брюки, рубашка, пиджак, шляпа - все это было надеванное. Этот котелок я потом пытался сменять на кепку или фетровую шляпу, чтобы прикрывать полями лицо, но не очень успешно, а разгуливать с непокрытой головой я не мог при таком моем состоянии темени» [Беккет 1989:176]. «Счастливыми» - и в беккетов-ской, и, очевидно, в балабановской логике - являются любые дни человеческой жизни, да и сама тема времени, «дней», и заполненности и протяженности рано или поздно возникнет, «если я за очу продолжать. И тут я понял, что скоро конец, ну, в общем, довольно скоро» [Там же].

Загадочное «состояние темени» героя, шляпа, скрывающая рану на голове, и периодически возникающие предложение или просьба «показать темечко» - задают одну из узнаваемы и определяющи арактеристик центрального персонажа. В этот мир (фильма или целой жизни?) он приходит в больнице, откуда его практически сразу прогоняют, не взирая на незаросшее темечко, а в конце фильма/жизни, так и не найдя себе пристанища среди людей, герой прячется в большом глубоком ящике-лодке, самостоятельно задвигая за собой крышку. По сценарию, «выглядел он неважно. Редкая щетина мятое пальто в пятнах сырая шляпа с обвислыми полями» [Балабанов в]. Неприкаянность героя поддерживается в фильме целым рядом «предметны » образов, как изначально беккетовски, так и вос одящи к удо-жественному видению исключительно самого режиссера: шкатулка, ежик, петрушка, ослик, трамвай. Шкатулка, например, вполне могла бы принадлежать Винни из «Счастливы дней» С. Беккета - с ее

любовью к вещам, бережно сохраняемым в дамской сумочке. У протагониста фильма шкатулка - фактически единственная собственность, тщательно оберегаемая, вывышающая нежность и дающая возможность погружения в иной мир, может быть, мир искусства. Из шкатулки льется музыжа, на маленькой сцене кружится фарфоровая балерина. На этапе сценария обитателем шкатулки быш слоник, но балерина, думается, образ даже более удачныш: ее жизнь тоже оказывается счастливыми днями, проведенными «в ящике».

Образы животных - если исключить крыс и тараканов (но что же о них и говорить: среда, разумеется, агрессивна) - к беккетовским произведениям вос одят и, заняв свое место в четко выстроенном видеоряде фильма, превращаются в самостоятельные, подлежащие расшифровке знаки. Ежик обнаруживается - наряду с музыкальной шкатулкой -среди немноги симпатий героя, особенно теплы, поскольку требует заботы. У Беккета: «Тебе жалко ежика, ему, наверное, олодно, и ты сажаешь его в старую шляпную картонку, снабдив червями. Итак, ежик в своей картонке, в кроличьей клетке, с прекрасным запасом червей» [Беккет 1989:205]. В фильме ежика герою, обитающему в этот момент на кладбищенской скамейке, дарит героиня Анна, появившись здесь вместе с темой «Первой любви» (Premier amour, 1946, из цикла Quatre nouvelles). Ежик будет сопровождать протагониста фильма, словно помогая объединять разнородные пространства, ис одно определяющие ронотоп разны бек-кетовски текстов: квартиру Анны, «живущей проституцией», каморку Слепого. Уют и приют для героя, - конечно, лишь временно, - будут совпадать с присутствием ежика, пока ОН не произнесет: «Ежика больше нет».

С осликом связан более глубокий слой аллюзий, в том числе библейских, изначально тоже заданны Беккетом, но в фильме превративши ся в развернутую визуальную метафору. В радиопьесе «Про всех падающих» (All That Fall, 1956), которая также печаталась в сборнике «Изгнанник», миссис Руни размышляет о евангельских образах1:

«Это, оказывается, быш вовсе не молодой осел. Я у профессора теологии спрашивала. Да, это быт мул. Он въехал в Иерусалим - или куда это? - на муле. (Пауза.) Это что-нибудь да значит» [Беккет 1989:84].

Ослик в фильме принадлежит Слепому, с которым главный герой тоже знакомится на кладбище. Слепой персонаж в «Счастливы дня » живет со своим немощным отцом в каморке в подвале и оказывается правопреемником сразу дву беккетовски героев: Хама из пьесы «Конец игры» (или «Эндшпиль», Fin de partie, 1957) и слепого из новеллы «Конец» (La Fin, 1946). Персонаж из «Конца игры» слеп и неподвижен, а тема взаимоотношений отца и сыша является для пьесы одной из важнейших. Герой новеллы со с ожим название «Конец» обитает в

1 «Иисус же, нашед молодого осла, сел на него, как написано: “Не бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле”» (Ин. 12:14-15).

пещере у моря, и у него есть ослик, небольшой и уже старый. Ослика главный герой - и новеллы, и фильма - в какой-то момент уводит от озяина, причем проезд героя В. Су орукова на осле по монументально-безлюдным мостам и улицам Петербурга под музыку Р. Вагнера воспринимается как одна из наиболее пафосны сцен фильма (впрочем, сразу же сменяющаяся по контрасту убогостью окружающи домов и избиением героя): «Он въе ал в Иерусалим - или куда это? - на муле».

Петербург в фильме Балабанова, как и взаимоотношения героя со слепым, непосредственно подводят к проблеме имени в «Счастливы дня ». У протагониста фильма и новелл из цикла Quatre nouvelles имени собственного нет, или, во всяком случае, герою оно неизвестно. Другие персонажи фильма - по мере столкновения с ними героя - могут с равным успе ом называть его Сергей Сергеевич (как озяйка квартиры, где ОН снимает комнату), или Боря (как Анна), или Петр. Изменения имени кажутся совершенно произвольными, но в общей структуре кинокартины они служат маркерами для тре основны беккетовски источников, задейство-ванны режиссером: «Конец», «Конец игры» и «Первая любовь». Петром героя называет Слепой, «позвав» его за собой, словно Спаситель - Апостола Петра: «И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков» (Мк. 1:17). Имя «Петр» в фильме А. Балабанова актуализирует ассоциацию с Апостолом Петром как святым покровителем Петербурга и через пространственное решение картины.

Городское пространство в буквальном смысле не поименовано в «Счастливы дня »: в сценарии оно обозначается как «город», а создатели фильма неоднократно указывали, что не стремились проецировать беккетовский текст на северную российскую столицу. В интервью для книги «Петербург как кино» (!) оператор фильма Сергей Аста ов пояснял: «У творчества Беккета, как и у этого фильма Балабанова, нет географии. Потому и Петербург здесь - не Петербург, а пространство абсурдистской пьесы. Это кладбище, колокольня, переулок, женщина, человек, который плюется с балкона на дру-ги: это вымышленный, придуманный город. И таким Петербург может быть. Сейчас, правда, такое абсурдистское безвременье снимать было бы сложнее. Например, кладбище в «Счастливы дня » -это Александро-Невская лавра, которая теперь, конечно, выглядит совершенно иначе. А тогда, с точки зрения некой запущенности, странности, там было очень хорошо» [Шавловский].

С позиций современного беккетоведения, можно всерьез спорить о том, «что у творчества Беккета нет географии». «Ирландскости» Беккета и непосредственно ронотопически образов в его произведения сегодня посвящают и целые труды, и научные конференции. Но, принимаем мы эту точку зрения или рассматриваем пространство бек-кетовски произведений как исключительно условное, можно однозначно утверждать, что Ирландии в фильме А. Балабанова нет. Но Петербург есть: город узнаваем и на уровне конкретны видов, и по

своим вопиющим контрастам между высоким и низким, и даже его «безымянность» работает на «вымышленность» пространства, важную для петербургского текста. Как «фиктивный», искусственный город Санкт-Петербург имеет свой миф и свою историю, затрагивающую, в частности, историю неоднократны переименований. Город, который мы видим в фильме Балабанова, во время съемок еще назышался Ленинградом. А биография самого режиссера отнюдь не мистическим образом, но весьма показательно связана с несколькими городами, менявшими названия со старого на новое и наоборот: Екатеринбург / Свердловск - родной город А.О. Балабанова, в Нижнем Новгороде / Горьком будущий кинематографист учился и получил профессию военного переводчика, с Санкт-Петербургом / Ленинградом связано его становление как режиссера. «Чужое имя - как бы не имя: подлинное имя внутренне», - отмечает В.Н. Топоров [Топоров 1995:297]. Имена, как уже было сказано, легко меняет в фильме герой. Да разве и название «Счастливые дни» не является для данной киноработы фиктивным, «подменяющим» имена собственные ис-

одны беккетовски текстов?

Отношение «Счастливы дней» и творчества

A. Балабанова к «петербургскому тексту» и «петербургской символике» в том значении, которое придано этим понятиям благодаря работам Н.П. Анциферова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, - тема, вы-

одящая за рамки одной статьи. Действие в работа Балабанова часто разворачивается в пространстве Ленинграда или Петербурга, и критика отмечает мотив неприкаянности, бездомности персонажа в качестве неоднократно реализующегося на данном фоне. О перспектива исследования говорят, например, тезисы Н. Братовой, где «Петербургский миф в современном российском кино» рассматривается на примере самого известного фильма Алексея Балабанова «Брат» . В «Счастливык днях» внутренний диалог, который выстраивается между Бек-кетом и «петербургским текстом» выводит на множество новы смыслов, которые могут и должны быть услышаны.

В фильме «Счастливые дни», а точнее, все же в новелле С. Беккета «Конец», фигурирует множество водны образов. К. Эккерли и С. Гонтарски объясняют, что действие новеллы «проис одит в странном Дублине», а река - Лиффи - присутствует как своего рода видение[Аскег1еу, Gontarski 2004:172]. В финале фильма, как и новеллы, протагонист «на о-дит лодку, в которую запечатывает себя, как в гроб» . В интерпретации А. Балабанова на этой сцене графически делается акцент: фильм начинается детским рисунком с человечком и подписью: «Это я». В конце фильма лодка качается на волна, та же подпись, но человечка уже нет. Мотив конца в версии «смерть от воды» исключительно значим именно для петербургского текста. «Эксцентрический город, - в терминологии Ю. Лотмана, - расположен «на краю» культурного пространства: на берегу моря, в устье реки» [Лотман 1992:10]. По

B. Топорову, «народный миф о водной гибели был усвоен и литературой, создавшей своего рода петер-

бургский «наводненческий» текст» [Топоров 1995: 296]. Отталкиваясь от значимости «наводненческо-го» дискурса, можно как знаковый рассмотреть и образ кладбища, настойчиво фигурирующий и в беккетовски новелла, и в кинокартине. Любопытно, что для данного фильма могилы у Александро-Невской Лавры - единственная возможность провести параллель с олмом, в который врастает героиня оригинальной пьесы «Счастливые дни». Традиционно пространство «города на краю» отличается от «города на олма ».

Для города, разработавшего свой «текст» в классической русской литературе, маленький человек - герой фильма - не так уж абсурден и необычен. Минимизацию здесь можно обнаружить на уровне имени Петра, имеющего не только возвышенный (вос одящий и к небесным покровителям, и к царю Петру Великому), но и комический извод. Языковая игра, работающая на снижение образа «Петр - Петрушка - петрушка», - здесь достояние исключительно российского варианта, но, вероятно пришлась бы по вкусу С. Беккету. В 1930-х гг. Бек-кет смотрел две постановки балета И. Стравинского «Петрушка» в Лондоне и отзывался о «Петрушке» как «своего рода философии» . В фильме Балабанова своеобразной философией для героя становится петрушка-растение: «Я спросил ее, нельзя ли мне время от времени есть петрушку. Петрушку! - крикнула она таким тоном, будто я попросил зажарить иудейского младенца. Я ей заметил, что петрушечный сезон под одит к концу и, если она пока будет меня кормить исключительно петрушкой, я ей буду весьма признателен. Петрушка, по-моему, на вкус напоминает фиалки. Если бы не было на свете петрушки, я не любил бы фиалок» [Беккет 1989:173]. (С «петрушечным» переводом создателям фильма, очевидно, повезло. В английском варианте корнеплод, о котором идет речь, - пастернак .)

Но беккетовские образы в «Счастливы дня » гармонично соотнесены и с собственно режиссерскими предпочтениями. На месте столь часто при-сутствующи у ирландского автора велосипедов, можно увидеть трамвай, который нередко рассматривают как фирменный знак балабановской кинообразности: «Я люблю старые трамваи. В этом нет никакой метафоры современности, никакой бул-гаковщины. Красивые они, вот и все» [Балабанов а]. В «Счастливы дня » трамвай проезжает по пустынным улицам несколько раз, становясь еще одним сквозным образом, перекликающимся в конце концов со всеми другими. Героя трамвай во время своего последнего проезда оставляет за бортом: звучит мелодия заезженной пластинки, и словно из окон трамвая зритель сможет рассмотреть и знакомые дома, и «настоящего» Сергея Сергеевича с осликом. Финальная картинка, помимо лодки, тоже рисует трамвай, затонувший и бесполезный в стоячей воде. Возможно, метафору здесь искать и не нужно. Дебютный фильм А. Балабанова чернобелый и выполнен в минималистском стиле (арак-теризующем и творчество С. Беккета): «Балабанова, безусловно, отличает тяготение к минимализму - не

визуальному, но прежде всего к вербальноритмическому» [Суховерхов 2001]. Для творчества Алексея Балабанова арактерна и многозначность, тоже роднящая режиссера с драматургом, чье творчество он осмысляет в своем первом фильме. Алексей Балабанов ушел из жизни в текущем, 2013 году. Пусть его творческому наследию, не случайно начинавшемуся с обращения к классике, суждена будет долгая жизнь.

ЛИТЕРАТУРА

Балабанов А. Другие правила жизни. Интервью с Н. Сорокиным. URL: http://esquire.ru/wil/aleksey-balabanov. Дата обращения: 15.07.2012.(а)

Балабанов А. Счастливые дни: сценарий. URL: http://a1ekseyba1abanov.ru/index.php?option=com content&vie w=artic1e&id=96%3А-1-r&catid=17%3А:2010-11-30-08-30-49&Itemid= 17&snowa11= 1 (Дата обращения: 10.10.2013.) (в) Беккет С. В ожидании Годо / пер. с фр. М. Богословской // Иностранная литература. 1966. 3 10. С. 165195.

Беккет С. Изгнанник: пьесы и рассказы / пер. с фр. и англ.; сост. М. Кореневой, И. Дюшена. - М.: Известия, 1989. - 224 с.:

Беккет С. Конец / пер. с фр. Е. Суриц. С. 176-194. Беккет С. Общение / пер. с англ. Е. Суриц. С. 195220.

Беккет С. Первая любовь / пер. с фр. Е. Суриц. С. 157-175.

Беккет С. Про все падающи / пер. с англ. Е. Су-риц. С. 59-86.

Беккет С. Никчемные тексты / пер. Е.В. Баевской; сост., прим. Д.В. Токарева. - СПб: Наука, 2003. - 339 с. Беккет С. Театр: Пьесы / пер. с англ. и фр.; сост.

B. Лапицкого; вст. ст. М. Кореневой. - СПб: Азбука, Амфора, 1999. - 347 с.

Елистратова А. Трагикомедия Беккета «В ожидании Годо» // Иностранная литература. 1966. 3 10.

«Культурный шок». На Э о Москвы вспоминают Алексея Балабанова. URL: http://a1ekseyba1abanov.ru/index.

php?option=com_content&view=artic1e&id=443:1-r------&catid

38:2012-04-03-10-33-26&Itemid=59 (Дата обращения:

Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Лотман Ю.М. Избранные статьи: в 3 т. Т. 2. - Таллин: Изд-во «Александра», 1992. С. 9-21.

Суховерхов А. Пространство подростка. Киноязык Алексея Балабанова // Искусство кино. 2001. 3 1. С. 65-74.

Топоров В.Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» (Введение в тему) // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. - М.: Изд. группа «Прогресс» -«Культура», 1995. С. 259-367.

Шавловский К. Интервью с Сергеем Астаховым. URL: http://seance.ru/b1og/made-in-1eningrad/ (Дата обращения: 15.07.2012.)

Ackerley C.J., Gontarski S.E. The Grove Companion to Samue1 Beckett. - New York; Grove Press, 2004. P. 172.

Beckett S. The Comp1ete Short Prose / Ed. by S.E. Gontarski. - New York: Grove Press, 1995. P. 46-60.

Bratova N. The Myth of Saint-Petersburg in Modern Russian Cinema. URL: http://conference2.so1.1u.se/poeticsof memory/documents/Bratova abstract.pdf (Дата обращения:

Knowlson J. Damned to Fame. The Life of Samue1 Beckett. - New York: Grove press, 1996. - 800 p.

Доценко Елена Георгиевна - доктор филологически наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Уральского государственного педагогического университета (Екатеринбург).

Адрес: 620017, г. Екатеринбург, пр-кт Космонавтов, 26.

E-mai1: [email protected]

Docenko E1ena Georgievna is a Doctor of Phi1o1ogy, Professor of Russian and Foreign Literature Department of Ura1 State Pedagogica1 University (Yekaterinburg).

Сэмюэль Беккет

Счастливые дни

Перевод Натальи Санниковой

Действующие лица:

Винни, около пятидесяти лет

Вилли, около шестидесяти

Акт первый

Посреди покрытого выжженной травой пространства вздымается небольшой круглый холм. Спереди и по бокам склоны холма пологие. Сзади склон круто спускается к сцене. Максимум простоты и симметрии.

Слепящий свет.

Банальный реалистично расписанный задник изображает безоблачное небо и голую равнину, которые сливаются где-то вдали.

В центре холма, зарытая в него чуть выше пояса - Винни. Пятидесятилетняя, неплохо сохранившаяся, желательно блондинка, пухлая, руки и плечи обнажены, открытый лиф, большая грудь, нитка жемчуга. Она спит, положив голову на руки, которые покоятся на холме. Слева рядом с ней большая черная сумка, наподобие хозяйственной, справа - складной (и сложенный) зонтик от солнца с выступающей изогнутой ручкой.

Позади нее справа за холмом, растянувшись на земле, спит Вилли.

Долгая пауза. Раздается резкий звонок; пять секунд, и звонок замолкает. Винни не двигается. Снова раздается звонок, еще более резкий, три секунды. Винни просыпается. Звонок замолкает. Она поднимает голову, смотрит перед собой. Долгая пауза. Она выпрямляется, упирается в холм руками, запрокидывает голову назад и смотрит вверх. Долгая пауза.

ВИННИ (глядя вверх). - Еще один божественный день. (Пауза. Она возвращает голову в нормальное положение, смотрит прямо перед собой. Пауза. Складывает руки, подносит к груди, закрывает глаза. Неслышная молитва заставляет ее губы шевелиться секунд пять. Затем ее губы прекращают шевелиться, руки остаются сложенными. Шепотом.) Иисусу Христу. Аминь. (Она открывает глаза, разъединяет руки, опирается на холм. Пауза. Она снова соединяет руки, снова подносит их к груди. Неслышная молитва снова заставляет ее губы шевелиться, три секунды. Шепотом.) Во веки веков. Аминь. (Она открывает глаза, разъединяет руки, опирается на холм. Пауза.) Начинай, Винни. (Пауза.) Начинай новый день, Винни. (Пауза. Она поворачивается к сумке, роется в ней не сдвигая с места, достает из нее зубную щетку, снова роется, достает сплюснутый тюбик зубной пасты, поворачивается лицом к залу, откручивает колпачок, кладет его на холм, не без труда выдавливает на щетку немного пасты, держа тюбик в одной руке, другой чистит зубы. Стыдливо отворачивается, наклоняясь назад направо, чтобы сплюнуть за холм. Так что Вилли оказывается у нее перед глазами. Она сплевывает, затем наклоняется чуть ниже.) Ау! (Пауза. Громче.) Ау-у! (Пауза. Когда она поворачивается лицом к залу, на лице нежная улыбка.) Бедный Вилли - (она разглядывает тюбик, улыбка сходит с лица) - скоро кончится - (ищет колпачок от тюбика) - в конце концов - (берет колпачок) - ничего не поделаешь - (закручивает колпачок) - еще одно - (кладет тюбик) - маленькое несчастье - (поворачивается к сумке) - непоправимое - (роется в сумке) - совсем - (достает зеркальце, поворачивается лицом к залу) - а, ну да - (разглядывает в зеркало зубы) - бедный милый Вилли - (трогает большим пальцем верхние резцы, невнятно произносит) - Господь Вседержитель! - (приподнимает верхнюю губу, чтобы проверить десна, так же невнятно) - Держатся! - (оттягивает один угол рта, с открытым ртом, так же невнятно) - в конце концов - (другой угол рта, так же невнятно) - хуже не стало - (прекращает инспекцию, нормальным голосом) - ни лучше, ни хуже - (кладет зеркальце) - никаких изменений - (вытирает пальцы о траву) - и боли никакой - (ищет зубную щетку) - почти - (берет щетку) - чудесная вещь - (рассматривает щетку) - незаменимая… совсем - (разглядывает щетку, читает) - про … что? - (пауза) - что? - (кладет щетку) - а, ну да - (поворачивается к сумке) - бедный Вилли - (роется в сумке) - никакого интереса - (роется) - к окружающему миру - (вынимает футляр для очков) - никакой цели - (поворачивается лицом к залу) - в жизни - (вынимает из футляра очки) - бедный милый Вилли - (кладет футляр) - только спать и умеет -

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ВИННИ, женщина лет пятидесяти
ВИЛЛИ, мужчина лет шестидесяти

ДЕЙСТВИЕ 1

Покрытое выгоревшей травой поле, центр которого возвышается невысоким холмом. Передний и боковые склоны - пологие. Задний - резко обрывается до уровня сцены. Максимум простоты и симметрии.

Ослепительный свет.

Весьма незатейливый задник изображает необозримую равнину и небо, сливающиеся вдалеке.

В самом центре холма - ВИННИ, вросшая в него чуть выше пояса. Ей около пятидесяти, неплохо сохранившаяся, предпочтительно блондинка, полная, руки и плечи обнажены, низкий лиф, объемистый бюст, нитка жемчуга. Она спит, подложив под голову руки. Слева от нее на земле вместительная черная сумка, вроде хозяйственной, справа - закрытый складной зонтик, из чехла торчит крючковатая ручка.

Позади нее, справа, скрытый холмом, на земле спит ВИЛЛИ.

Длительная пауза. Пронзительно дребезжит звонок - секунд, скажем, десять, умолкает. ВИННИ не двигается. Звонок становится все пронзительней, секунд, скажем, пять. Она просыпается. Звонок умолкает. Она поднимает голову, смотрит вперед. Длинная пауза. Выпрямляется, кладет плашмя руки на землю, запрокидывает голову и устремляет взгляд вертикально вверх.

Длительная пауза.

ВИННИ (устремив взгляд вверх): Сегодня опять отличный день. (Пауза. Опускает голову, смотрит в зал, пауза. Складывает руки на груди, закрывает глаза. Губы шевелятся, она неслышно молится секунд, скажем, десять. Губы умолкают. Руки по-прежнему сжаты. Тихо). Во имя Господа Нашего, Иисуса Христа. Аминь. (Открывает глаза, разжимает руки, опускает их на холм. Пауза. Снова складывает руки на груди, закрывает глаза, губы вновь неслышно шевелятся секунд, скажем, пять. Тихо.) Вечный покой. Аминь. (Открывает глаза, разжимает руки, возвращает их на землю. Пауза.) Вперед, Винни. (Пауза) Начни свой день, Винни. (Пауза. Поворачивается к сумке, роется, не сдвигая ее с места, вынимает зубную щетку, снова роется, вынимает расплющенный тюбик с пастой, поворачивается к залу, отвинчивает колпачок, кладет его на землю, не без труда выдавливает на щетку немного пасты; одной рукой держит тюбик, другой чистит зубы. Неторопливо поворачивается назад направо, чтобы сплюнуть. В этом положении ее глаза останавливаются на ВИЛЛИ. Она сплевывает. Пытается заглянуть подальше. Громко.) Э-э-эй! (Пауза. Громче.) Э-э-эй! (Пауза. С нежной улыбкой поворачивается к залу, кладет щетку) Бедняга Вилли - (рассматривает тюбик, улыбка пропадает) - вот-вот кончится - (ищет колпачок) - ладно - (находит колпачок) - тут уж ничего не поделаешь - (навинчивает колпачок) - старый хлам - (кладет тюбик) - и это тоже хлам - (поворачивается к сумке) - тут уж никакие лекарства не помогут - (роется в сумке) - никакие лекарства. - (вынимает зеркальце, поворачивается к залу) - о, да - (осматривает в зеркальце зубы) - бедный старина Вилли - (большим пальцем пробует верхние передние зубы, невнятно) - Боже мой! - (оттягивает верхнюю губу, чтобы обследовать десну, столь же невнятно) - Господи! - (оттягивая угол рта, рот открыт, столь же невнятно) - ладно - (другой угол, столь же невнятно) - ухудшения нет - (оставляет осмотр, обычным голосом) - ни улучшений, ни ухудшений - (кладет зеркало) - никаких перемен - (вытирает пальцы о траву) - никаких страданий - (ищет щетку) - почти - (берет ее) - отличная вещь - (рассматривает ручку щетки) - незаменимая - (рассматривает ручку, читает) - чистая... что? - (пауза) - что? - (кладет щетку) - ах, да - (поворачивается к сумке) - бедняга Вилли - (роется в сумке) - никакого вкуса - (роется) - ни к чему - (вынимает очки в футляре) - никакого интереса - (поворачивается к залу) - к жизни - (достает очки из футляра) - бедный старина Вилли - (кладет футляр) - все время спать - (раскрывает очки) - чудесный дар - (надевает очки) - незачем этого касаться - (ищет щетку) - на мой взгляд - (берет щетку) - всегда это говорила - (рассматривает ручку щетки) - вот мне бы так - (рассматривает ручку, читает) - натуральная... чистая... что? - (кладет щетку) - скоро совсем ослепну - (снимает очки) - ладно - (кладет очки) - хватит, насмотрелась - (ищет в декольте платок) - кажется - (вынимает сложенный платок) - на своем веку - (встряхивает платок) - откуда эти замечательные строки - (вытирает один глаз) - горе мне, горе! - (вытирает другой) - увидеть то, что видела я - (ищет очки) - ах, да - (берет очки) - и не замечу даже - (начинает протирать очки, дышит на них) - или замечу? - (протирает) - свет божий - (протирает) - огонечки во тьме - (протирает) - жуткие вспышки. (Кончает протирать, поднимает лицо к небу, пауза, опускает голову, снова протирает, кончает протирать, выгибается назад направо) Э-э-эй! (Пауза. С нежной улыбкой поворачивается в зал и снова протирает. Перестает улыбаться) - Чудесный дар - (кончает протирать, кладет очки) - вот мне бы так - (складывает платок) - ладно - (убирает платок в декольте) - посетовать не могу - (ищет очки) - нет, нет, - (берет очки) - грех жаловаться - (поднимает очки, смотрит сквозь линзу) - есть за что спасибо сказать - (смотрит сквозь другую линзу) - никаких страданий - (надевает очки) - почти - (ищет щетку) - великая вещь - (берет щетку) - незаменимая - (рассматривает ручку щетки) - иногда голова вот побаливает - (рассматривает ручку, читает) - гарантия... натуральная... чистая... что? - (смотрит тщательней) - натуральная чистая... - (достает из декольте платок) - ах да - (встряхивает платок) - лишь изредка легкая мигрень - (начинает протирать ручку щетки) - поболит - (трет) - и перестанет - (машинально протирая) - ах да - (протирая) - столько счастья - (протирая) - настоящего счастья - (кончает протирать, с неподвижным потерянным взглядом, отрывисто) - может, молитвы и не впустую - (пауза, столь же отрывисто) - итак - (пауза, столь же отрывисто) - вот и все - (опускает голову, снова протирает, кончает протирать, поднимает голову, спокойно вытирает глаза, складывает платок, убирает его в декольте, рассматривает ручку щетки, читает) - полная гарантия... натуральная чистая... - (смотрит тщательней) - натуральная чистая... (Снимает очки, откладывает их и щетку, смотрит перед собой). Старый хлам. (Пауза) Старые глаза. (Длинная пауза) Проснись, Винни. (Озирается кругом, замечает зонтик, долго присматривается к нему, поднимает его и вытягивает из чехла невероятной длины ручку. Взяв в правую руку зонтик, наклоняется назад вправо и нависает над ВИЛЛИ). Э-э-эй! (Пауза) Вилли! (Пауза) Чудесный дар. (Она толкает его острием зонта) Вот мне бы так. (Толкает еще раз. Зонтик выскальзывает из рук и падает за холм. Невидимая рука ВИЛЛИ тут же его возвращает) Благодарю, милый. (Перехватывает зонтик левой рукой, поворачивается в зал и осматривает правую ладонь) Влажная. (Опять берет зонтик в правую руку, осматривает левую ладонь). Никаких ухудшений. (Понимает голову, бодро) Никаких улучшений, никаких ухудшений, никаких перемен. (Пауза. Столь же бодро). Никаких страданий. (Наклоняется назад взглянуть на ВИЛЛИ, зонтик по-прежнему держит за ручку). Будь добр, милый, не покидай меня, пожалуйста, ты мне можешь понадобиться. (Пауза). Не торопись, не торопись, не надо корчить гримасы. (Поворачивается вперед, кладет зонтик, осматривает обе ладони, вытирает их о траву) Краска, похоже, все так же линяет. (Поворачивается к сумке, роется в ней, вынимает револьвер, поднимает его, торопливо целует, кладет в сумку, роется, вынимает почти пустой пузырек с красным лекарством, поворачивается вперед, ищет очки, надевает их, читает этикетку. (Упадок духа... вялость... отсутствие аппетита... грудным детям... подросткам... взрослым... регулярно по шесть... столовых ложек в день - (поднимает голову, с улыбкой) - как в старину! - (улыбка пропадает, опускает голову, читает) - в день... до и после... еды... моментальное... (вглядывается тщательней) ... улучшение. (Снимает очки, кладет их, относит пузырек на вытянутую руку, чтоб узнать, сколько в нем содержимого, отвинчивает колпачок, запрокинув голову, глотает залпом, швыряет колпачок с пузырьком в сторону ВИЛЛИ. Звон бьющегося стекла) Так-то лучше! (Поворачивается к сумке, роется, вынимает помаду, поворачивается в зал, рассматривает помаду) Вот-вот кончится. (Ищет очки) Ах да. (Надевает очки, ищет зеркало) Грех жаловаться. (Берет зеркало, начинает красить губы) Откуда эта изумительная строка? (Красит губы) О, скоротечная радость - (красит губы) - О, та-та-та, вечная грусть. (Красит губы. Зашевелившийся ВИЛЛИ отвлекает ее. Она садится. Она опускает помаду и зеркало и выгибается, чтобы на него взглянуть. Пауза. Из-за склона появляется и замирает лысая макушка ВИЛЛИ, источающая тонкую струйку крови. ВИННИ сдвигает очки на лоб. Пауза. Появляется рука ВИЛЛИ, покрывает голову носовым платком, исчезает. Пауза. Появляется рука и щегольски набекрень надевает на голову канотье с клубной лентой, исчезает. Пауза. ВИННИ выгибается еще больше.) Милый, натяни кальсоны, пока не обгорел. (Пауза) Нет? (Пауза) А-а, понятно, у тебя еще осталась та мазь. (Пауза) Хорошенько втирай ее, милый. (Пауза) Теперь с другой стороны. (Пауза. Она поворачивается вперед, устремляет взгляд перед собой. Со счастливым выражением) Кажется, сегодня вновь будет славный денек! (Пауза. Выражение счастья проходит. Она опускает со лба очки, вновь принимается красить губы. ВИЛЛИ разворачивает газету, рук его не видно. С обеих сторон его головы появляются желтые края газеты. ВИННИ заканчивает красить губы, рассматривает их в зеркало, чуть отставив его в сторону.) Малиновая. (ВИЛЛИ переворачивает страницу. ВИННИ кладет помаду и зеркало, поворачивается к сумке). Светлая. (ВИЛЛИ переворачивает страницу. ВИННИ роется в сумке, достает оттуда вычурную шляпку без полей с помятым пером, оборачивается вперед, распрямляет шляпку, разглаживает перо, подносит шляпку к голове, но в тот момент, когда ВИЛЛИ прочитывает, замирает.

ВИЛЛИ: Его Высокопреосвященство Святой отец доктор Каролус Хантер почил в бозе.

Пауза.

ВИННИ (пристально вглядываясь вперед, со шляпкой в руке, тоном пылких воспоминаний): Чарли Хантер! (Пауза) Я закрываю глаза - (снимает очки и закрывает глаза, шляпка в одной руке, очки в другой, ВИЛЛИ переворачивает страницу) - и снова сижу у него на коленях, в саду Боро Грин под конским буком. (Пауза. Открывает глаза, надевает очки, вертит шляпку) Ах, чудные воспоминания! (Пауза. Она подносит шляпку к голове, но в тот момент, когда ВИЛЛИ прочитывает, замирает).

ВИЛЛИ. Изящная молодость выходит в свет.

Пауза. Она подносит шляпку к голове, но замирает, снимает очки, пристально вглядывается вперед, шляпка в одной руке, очки в другой.

ВИННИ: Мой первый бал! (Длинная пауза) Мой второй бал! (Длинная пауза. Закрывает глаза.) Мой первый поцелуй! (Пауза. ВИЛЛИ переворачивает страницу. ВИННИ открывает глаза). Некий мистер Джонсон, или Джонстон, или, может, лучше сказать Джонстоун. Пышные усы, желтые-желтые. (С почтением) Почти рыжие! (Пауза) В подсобном сарайчике, не пойму только в чьем. У нас-то сарая не было, да и у него наверняка тоже. (Закрывает глаза) Вижу груды горшочков (Пауза) Пучки лыка. (Пауза) Под балками густые тени.

Пауза. Она открывает глаза, надевает очки, подносит к голове шляпку, но в тот момент, когда ВИЛЛИ прочитывает, замирает.

ВИЛЛИ: Требуется расторопный мальчуган.

Пауза. ВИННИ торопливо надевает шляпку, ищет зеркало. ВИЛЛИ переворачивает страницу. ВИННИ берет зеркало, рассматривает шляпку, кладет зеркало, поворачивается к сумке. Газета исчезает. ВИННИ роется в сумке, вынимает увеличительное стекло, поворачивается вперед, ищет зубную щетку. Газета появляется вновь в сложенном виде и начинает обмахивать лицо ВИЛЛИ, руки не видно. ВИННИ поднимает щетку и рассматривает ее ручку через увеличительное стекло.

ВИННИ: Полная гарантия... (ВИЛЛИ прекращает обмахиваться)... натуральная чистая... (Пауза. ВИЛЛИ снова начинает обмахиваться газетой. ВИННИ всматривается тщательней, читает). Полная гарантия... (ВИЛЛИ прекращает обмахиваться) ... натуральная чистая... (Пауза. ВИЛЛИ вновь машет газетой, ВИННИ перекладывает стекло и щетку, вынимает из декольте носовой платок, снимает и протирает очки, надевает очки, ищет стекло, поднимает и протирает стекло, откладывает стекло, ищет щетку, поднимает щетку и вытирает ручку, откладывает щетку, убирает платок в декольте, ищет стекло, поднимает стекло, ищет щетку, поднимает щетку и рассматривает ручку через стекло) Полная гарантия... (ВИЛЛИ прекращает обмахиваться)... натуральная чистая... (Пауза. ВИЛЛИ вновь обмахивается)... свиная (ВИЛЛИ прекращает обмахиваться, пауза)... щетина. (Пауза. ВИННИ откладывает стекло и щетку, газета исчезает, ВИННИ снимает очки, откладывает их, пристально смотрит вперед.) Из щетины борова. (Пауза) Как раз это-то, на мой взгляд, и замечательно, что дня не проходит - (с улыбкой) - как в старину говаривали - (улыбка прочь) - что ни день, то к знаниям прибавляется что-то новое, пусть даже самое пустячное, если, конечно, потрудиться. (Вновь появляется рука ВИЛЛИ с открыткой, которую он рассматривает, поднеся к самым глазам). А если почему-либо ничего невозможно предпринять, тогда просто закрываешь глаза - (закрывает глаза) - ждешь, пока настанет день - (открывает глаза) - радостный день, когда даже тело плавится при такой температуре, а лунная ночь такая, что часов не сосчитаешь. (Пауза) Как раз это-то, на мой взгляд, очень утешает, когда падаешь духом и берет зависть к этой скотине. (Поворачиваясь к ВИЛЛИ) Надеюсь, ты понимаешь - (видит открытку, наклоняется ниже). Что это там у тебя, Вилли, позволишь глянуть? (Она протягивает руку, и ВИЛЛИ передает ей карточку. Над склоном появляется волосатое предплечье, поднятое в падающем жесте, и остается в таком положении, пока карточка не возвращается. ВИННИ поворачивается вперед и рассматривает открытку) Господи, до чего докатились! (Она ищет очки, надевает их и рассматривает открытку) Это самая натуральная похабщина! (Рассматривает открытку) Всякого порядочного человека от этого просто стошнит! (ВИЛЛИ пальцами проявляет нетерпение. Она ищет стекло, поднимает его и рассматривает карточку через стекло. Длинная пауза). Чем это, интересно, занимается то создание на заднем плане, по его мнению? (Смотрит тщательнее) О, нет, как можно! (Пальцы проявляют нетерпение. Долгий вздох напоследок. Она откладывает стекло, указательным и большим пальцем правой руки берет карточку за край, отворачивает голову, зажимает нос указательным и большим пальцами левой руки) Фу! (Роняет открытку) Убери это! (Рука ВИЛЛИ исчезает. Но тут же появляется его кисть, с карточкой. ВИННИ снимает очки, откладывает их, пристально смотрит перед собой. На протяжении всего последующего ВИЛЛИ продолжает наслаждаться открыткой, меняя углы зрения и расстояние). Из щетины борова. (С озадаченным выражением). Что такое боров конкретно? (Пауза. По-прежнему с озадаченным выражением) Свинью я, конечно, знаю, но боров... (Озадаченное выражение исчезает). Ну ладно, какая разница, я всегда это говорила, само вспомнится, вот это-то, на мой взгляд, и замечательно, все вспоминается само собой. (Пауза). Все ли? (Пауза) Нет, не все. (С улыбкой) Нет, нет. (Улыбка пропадает) Не совсем. (Пауза) Лишь часть. (Пауза) Всплывает в один прекрасный день из синевы. (Пауза) Вот это-то, на мой взгляд, и замечательно. (Пауза. Она поворачивается к сумке. Рука с открыткой исчезает. Она начинает рыться в сумке, но замирает) Нет. (Она поворачивается вперед. С улыбкой) Нет-нет. (Улыбка пропадает) Спокойно, Винни. (Она пристально смотрит вперед. Вновь появляется рука ВИЛЛИ, снимает шляпу и с ней исчезает) Что же потом? (Вновь появляется рука, снимает с головы платок и с ним исчезает. Резко, будто ее не замечает) Винни! (ВИЛЛИ наклоняет голову так, что ее не видно). Где выход? (Пауза) Где же вы- (ВИЛЛИ громко и долго сморкается, ни головы, ни рук не видно. Она оборачивается взглянуть на него. Вновь появляется голова. Пауза. Вновь появляется рука, покрывает голову платком, исчезает. Пауза. Вновь появляется рука и щегольски набекрень надевает на голову канотье, исчезает. Пауза). Лучше бы я тебя не будила. (Она поворачивается вперед. Чтобы оживить последующую сцену, она то и дело щиплет траву и дергает вверх-вниз головой). Да, если бы только я могла снести одиночество, то есть, когда говоришь-говоришь, и никто не слышит. (Пауза). Нет, я не льщу себя надеждой, что ты, Вилли, слышишь многое, нет, упаси Господи. (Пауза) Бывают дни, когда ты ничегошеньки не слышишь. (Пауза) Но ведь бывают же и дни, когда ты отвечаешь. (Пауза). Значит, я всегда могу сказать, даже когда ты не отвечаешь, и может, даже ничего не слышишь: кое-что все-таки кто-то слышит, сама с собой я не говорю, в пустоту то есть - этого бы я не вынесла - даже чуть-чуть. (Пауза) Вот это-то, на мой взгляд, и дает мне силы продолжать, продолжать говорить, конечно. (Пауза) И если бы ты умер - (улыбка) - как в старину говорили - (улыбка исчезает) - покинул меня навсегда, то что бы я тогда стала делать, чем бы смогла заниматься, целый день, я имею в виду, от утреннего звонка до вечернего? (Пауза) Просто смотрела бы вперед, сжав губы. (Длинная пауза в то время, пока она это делает. Оставляет траву в покое). И пока я дышу, ни единого слова, ничего не нарушит здешней тишины. (Пауза) Быть может, только время от времени дохнешь на зеркальце (Пауза) Или недолгий... приступ смеха, если случится вспомнить какую старую шутку. (Пауза. Появляется улыбка, она ширится и, кажется, вот-вот перерастет в смех, как вдруг ее сменяет выражение тревоги). Волосы! (Пауза) Причесывала ли я сегодня голову? (Пауза) Вполне вероятно. (Пауза). Ведь обычно я причесываюсь. (Пауза) Так мало успеваешь сделать. (Пауза) Все делаешь. (Пауза) Все, что можешь. (Пауза. В этом весь человек. (Пауза) Человеческое естество. (Она начинает осматривать холм, поднимает взгляд). Человеческая слабость. (Она возобновляет осмотр холма, поднимает взгляд). Естественная слабость. (Она возобновляет осмотр холма). Не вижу ни гребенки. (Озирается) Ни щетки для волос. (Поднимает взгляд. На лице озабоченность. Она поворачивается к сумке, роется в ней). Ага, вот и гребенка. (Смотрит вперед. На лице озабоченность. Снова роется в сумке). А вот и щетка. (Смотрит вперед, с озабоченным лицом) Наверно, попользовавшись, я положила их на место. (Пауза. С прежней озабоченностью). Но ведь обычно-то я не кладу вещи на место, нет, я раскладываю их везде, а в конце дня убираю все вместе. (Улыбаясь) Как в старину говаривали. (Пауза) Доброе старое время. (Улыбка исчезает) И все же... я вроде... помню... (С внезапной беспечностью) Ладно, какая разница, я всегда говорила, просто причешу их попозже, простенько и аккуратно, у меня целый... (Пауза. Озадаченно). Причешу? (Пауза) Или расчешу? (Пауза) Расчешу? (Пауза) Звучит как-то странно. (Пауза. Чуть оборотясь к ВИЛЛИ). Как ты скажешь, Вилли? (Пауза. Повернувшись еще немного) Как ты скажешь о своих волосах, Вилли, причешу или расчешу? (Пауза) Волосы на голове, разумеется. (Пауза. Еще повернувшись). Волосы на голове, Вилли, как ты скажешь о волосах на своей голове, причешу или расчешу?

Длинная пауза

ВИЛЛИ: Расчешу.

ВИННИ (оборачиваясь в зал, радостно). Так ты сегодня поговоришь со мной, какой славный будет денек! (Пауза. Без радости) Еще один славный денек. (Пауза) Ну ладно, так о чем же я, волосы, да, попозже, еще и спасибо скажу за это. (Пауза) - На мне - (поднимает руки к шляпке) - да, шляпка на мне - (опускает руки) - сейчас я ее снять не могу. (Пауза) Подумать только, иногда и шляпку не можешь снять, даже если вся жизнь поставлена на карту. То надеть не можешь, то снять. (Пауза). Сколько раз говорила: Надень сейчас же шляпку, Винни, тебе ведь это ничего не стоит, или сними шляпку, Винни, будь умницей, тебе же будет лучше, и ничего не делала. (Пауза) Не могла. (Пауза. Она понимает руку, высвобождает из-под шляпки прядь волос, подводит ее к глазу, косится на нее, отпускает, рука опускается). Золотыми назвал ты их в тот день, когда разошлись последние гости - (рука поднимается, как будто в ней бокал) - за твои золотые... пусть же никогда... (голос надламывается)... пусть же никогда... (Рука опускается. Голова тоже. Пауза. Тихо.) В тот день. (Пауза. По-прежнему тихо.) Какой день? (Пауза. Поднимает голову. Обычным голосом) Теперь-то что? (Пауза) Слов нет, бывает, даже их нет, слов-то. (Чуть повернувшись к ВИЛЛИ). Разве не так, Вилли? (Пауза. Еще чуть повернувшись). Разве не так, Вилли, ведь иногда даже слов нет? (Пауза. Лицом вперед) что ж тогда делать, покуда их не найдешь, слова-то? Чесать волосы, коли они еще не расчесаны, или ты в этом не уверена, стричь ногти, коли их нужно постричь, - все это помогает выстоять. (Пауза) В этом все дело. (Пауза) Только в этом. (Пауза) Вот это-то, на мой взгляд, и замечательно, что и дня не проходит - (улыбаясь) - как в старину говаривали - (улыбка исчезает) - чтобы не случалось худа - (ВИЛЛИ срывается за холм, его голова исчезает, ВИННИ оборачивается на шум) - без добра. (Пытается разглядеть, что случилось.) Вилли, полезай в нору, ты достаточно себя показал. (Пауза) Вилли, делай, что говорят, не лежи на этом дьявольском солнцепеке, полезай в нору. (пауза) Давай же, Вилли. (Незримый ВИЛЛИ начинает ползти влево, к норе) Вот молодец. (Она следит за его продвижением). Да не головой, дурачок, как же ты развернешься? (Пауза) Так, так... правильно... кругом... так... теперь лезь. (Пауза) Знаю, милый, нелегко ползти задом, зато потом будет удобнее. (Пауза) Ты забыл вазелин. (Она наблюдает, как тот ползет за вазелином). Крышечку! (Наблюдает, как тот ползет обратно к норе. С раздражением) Да не головой же, тебе говорят! (Пауза) Еще вправо. (Пауза) Вправо, я сказала. (Пауза. С раздражением) Зад опусти, ну! (Пауза) Так. (Пауза) Наконец-то! (Все эти наставления громко. Теперь нормальным голосом, по-прежнему оборотясь к нему) Ты меня слышишь? (Пауза) Вилли, умоляю тебя, только да или нет, ты слышишь, только да или не говори ничего.

Пауза

ВИЛЛИ. Да.

ВИННИ (повернувшись вперед, тем же голосом) А теперь?

ВИЛЛИ (с досадой): Да.

ВИННИ (чуть тише): А теперь?

ВИЛЛИ (с большей досадой): Да.

ВИННИ (еще тише): А теперь? (Чуть громче) А теперь?

ВИЛЛИ (неистово): Да!

ВИЛЛИ (с досадой): Да.

ВИЛЛИ (с большей досадой): Не бойся боле.

Пауза

ВИЛЛИ (неистово): Не бойся боле!

ВИННИ (обычным голосом, скороговоркой). Господь с тобой, Вилли, я очень чувствую твою доброту, мне-то известно, каких трудов тебе она стоит, ты теперь отдохни, я не стану тебя беспокоить, пока не будет нужно, то есть пока не иссякнут мои ресурсы, что вряд ли случится, да и то лишь, чтобы узнать, что ты по идее слышишь меня, даже если на самом деле и нет - вот все что мне нужно, лишь чтобы ощутить, что ты тут и, верно, не спишь - вот и все, о чем я молю; я не скажу ничего неприятного, ничего, что может причинить тебе боль, не буду говорить о неведомой надежде, терзающей меня где-то тут. (Умолкнув, вздыхает) Кажется. (Прикладывает указательный и безымянный пальцы к сердцу, вращает ими, останавливается) Тут вот. (Чуть двигает ими) Где-то. (Убирает руку) Конечно, настанет время, когда, прежде чем произнести слово, мне придется убедиться, что ты слышал предыдущее, а потом, конечно, настанет другое, другое время, когда мне придется выучиться разговаривать с собой - такой пустоты я никогда не могла вынести. (Пауза) Или, сжав губы, глядеть перед собой. (Сжимает губы, смотрит вперед) Целый день. (Вновь сжимает губы и смотрит вперед) Нет. (Улыбка) Нет-нет. (Улыбка исчезает) Есть, разумеется, сумка. (Поворачивается к ней) И всегда будет сумка. (Лицом вперед) Да, я почти уверена. (Пауза) Даже когда тебя, Вилли, не станет. (Слегка поворачивается к нему) Вилли, ты ведь гибнешь, правда? (Пауза. Погромче) Вилли, ты ведь скоро умрешь, а? (Пауза. Чуть громче) Вилли! (Пауза. Пытается на него взглянуть) Значит, ты все-таки снял свою солому, сообразил.(Пауза) Да ты прекрасно устроился, должна заметить: оперся подбородком на руки, голубенькие глазки точно тарелки из темноты. (Пауза) Интересно, а ты видишь меня оттуда, а? (Пауза) Нет? (Лицом вперед) Понимаю, вовсе не обязательно, когда собираются двое - (запинаясь) - в этом смысле - (нормальным голосом) - просто потому что один видит другого, а другой первого, жизнь меня научила и этому... тоже. (Пауза) Да, думаю, жизнь, иного слова не сыщешь. (Чуть поворачивается в сторону ВИЛЛИ). Как ты думаешь, Вилли, ты мог бы увидеть меня со своего места, если поднял в мою сторону взгляд? (Поворачивается еще немного). Подними глазки, Вилли, скажи, что видишь меня, ну ради меня сделай это, я наклонюсь как смогу ниже. (Наклоняется. Пауза.) Нет? (Пауза) Ну неважно. (Не без труда поворачивается вперед). Что-то земля сегодня как будто тесновата, может, я пополнела, хотя вряд ли. (Пауза. Рассеянно, опустив глаза) Вероятно, это из-за жары. (Похлопывает и гладит землю) Все тела расширяются, одни больше. (Пауза. Похлопывая и поглаживая) Другие меньше. (Пауза. Похлопывая и поглаживая) О, я прекрасно себе представляю, что творится в твоей голове: мало того, что пришлось слушать эту старуху, так еще и смотреть заставляет. (Пауза. Постукивая и поглаживая) Что ж, понимаю. (Пауза. Похлопывая и поглаживая) Очень даже понимаю. (Пауза. Похлопывая и поглаживая) Кажется, немного и просишь-то, иной раз вроде и невозможно - (голос срывается, бормочет) - попросить меньше - мягко говоря - тогда как в действительности - когда думаешь об этом - заглядываешь в свою душу - и видишь чужую - что ей надобно? - покой - оставили бы ее в покое - и еще луну - навсегда - хочет луну - (Пауза. Поглаживание внезапно прекращается. Бодро) О, что же это у нас тут такое? (Наклонив голову к самой земле, скептически) Похоже, кто-то живой! (Ищет очки, надевает их, сгибается ниже. Пауза) Муравей! (Мгновенно распрямляется. Пронзительно) Вилли, муравей, живой муравей! (Хватает увеличительное стекло, нагибается снова, рассматривает с помощью стекла) Куда он делся? (Ищет) А-а! (Следит за его продвижением по траве) У него в лапках какой-то маленький белый шарик. (Следит. Рука неподвижна. Пауза) Исчез. (Еще некоторое время глядит сквозь стекло, затем медленно выпрямляется, откладывает стекло, снимает очки, смотрит прямо перед собой, очки держит в руке. Наконец) Какой-то маленький белый шарик.

Длинная пауза. Хочет отложить очки.

ВИЛЛИ: Яйца.

ВИННИ (вздрогнув): Что?

Пауза.

ВИЛЛИ: Яйца. (Пауза. Снова хочет отложить очки) Мурашки.

ВИННИ (останавливает руку): Что?

Пауза.

ВИЛЛИ: Мурашки.

Пауза. Она кладет очки, пристально смотрит перед собой. Пауза.

ВИННИ (шепотом): Господи. (Пауза. ВИЛЛИ тихонько смеется. Почти тут же вступает и она. Оба тихонько смеются. ВИЛЛИ останавливается. Мгновение она продолжает смеяться в одиночестве. Вступает ВИЛЛИ. Смеются вместе. Она останавливается. ВИЛЛИ мгновение смеется один. Он останавливается. Пауза. Нормальным голосом) Ах, все равно, какая радость вновь услышать твой смех, Вилли, я была уверена, что больше никогда его не услышу, что ты больше никогда не засмеешься. (Пауза) Кто-то, наверное, и подумает, что мы кощунствуем, а я нет. (Пауза) Разве можно лучше польстить Всевышнему, как не похихикать с ним заодно над его шуточками, особенно над теми, что поплоше? (Пауза) Ты, Вилли, я думаю, меня в этом поддержишь. (Пауза) Или, быть может, нам позабавили совершенно различные вещи? (Пауза) Впрочем, это неважно, я всегда это говорила, в то время как один... ты понимаешь... откуда эта изумительная строка... неистово смеясь... та-та та-та неистово смеясь среди беды жестокой. (Пауза) А теперь? (Длинная пауза) Вилли, меня можно было полюбить? (Пауза) Хоть когда-нибудь? (Пауза) Не пойми превратно, я не спрашиваю, любил ли ты меня, нам обоим об этом известно все, я спрашиваю - находил ли ты меня привлекательной - хоть когда-нибудь. (Пауза) Нет? (Пауза) Молчишь? (Пауза) Согласна, это трудный вопрос. Ты и так уже сделал больше, чем достаточно, покуда, теперь просто полежи, расслабься, я больше не стану тебя тревожить без надобности: просто знать, что ты тут, слышишь меня и почти наверняка не спишь, это... э-э... уже счастье. (Пауза) А денек изрядно преуспел. (Улыбается) Как в старину говаривали. (Улыбка исчезает) И все же, кажется, еще рановато для моей песни. (Пауза) На мой взгляд, петь слишком рано - серьезная ошибка. (Оборачиваясь к сумке) Конечно, есть сумка. (Глядя на сумку) Сумка. (Лицом вперед) Могла бы я перечислить ее содержимое? (Пауза) Нет. (Пауза) А если бы кто-нибудь пришел и спросил: "Винни, что лежит в этой огромной черной сумке?", смогла бы я дать исчерпывающий ответ? (Пауза) Нет. (Пауза) Кто знает, какие там сокровища, особенно в глубине. (Пауза) Какие изыски. (Поворачивается, чтобы взглянуть на сумку.) Да, сумка есть. (Лицом вперед) Но что-то говорит мне: Винни, не злоупотребляй сумкой, пользуйся ею, конечно, пусть она будет тебе помощницей... когда прижмет, самой собой, но думай и о будущем, что-то говорит мне: думай о будущем, Винни, когда и слова-то иссякнут - (Закрывает глаза, пауза, открывает глаза) - и, будь добра, не злоупотребляй сумкой. (Пауза. Поворачивается, чтобы взглянуть на сумку). Вот только один быстрый нырок наугад. (Она оборачивается в зал, закрывает глаза, выбрасывает левую руку, запускает ее в сумку и вынимает револьвер. С отвращением) Опять ты! (Открывает глаза, кладет револьвер перед собой и оценивающе его разглядывает. Взвешивает на ладони) Всегда казалось, что по весу эта штука должна находиться на... самом дне. Но нет. Всегда сверху, как Браунинг. (Пауза) Брауни... (Чуть повернувшись в сторону ВИЛЛИ). Помнишь Брауни, Вилли? (Пауза) Помнишь, как ты все заставлял меня убрать эту штуковину от тебя? Убери это, Винни, убери, пока я разом не покончил со своими бедами. (Снова в зал) Твоими бедами! (Револьверу) Приятно сознавать, что ты там внутри, но я от тебя устала. (Пауза) Оставлю тебя снаружи - вот что я сделаю. (Кладет револьвер на землю справа от себя) Вот так, отныне твое место здесь. (Улыбаясь) Доброе старое время! (Улыбка исчезает) А теперь? (Длинная пауза) Земное притяжение прежнее, но мне кажется, Вилли, что это не так. (Пауза) Да, такое чувство, что, если бы меня ничто не держало - (указывает рукой) - таким вот образом, я просто бы взмыла в синеву. (Пауза) И что, может быть, однажды земля двинется и отпустит меня, ужасно этого хочется, да, треснет по кругу и выпустит. (Пауза) У тебя никогда не было такого ощущения, Вилли, будто тебя засасывает? (Пауза) Что ты должен за что-то зацепиться, Вилли? (Пауза. Она чуть поворачивается в его сторону) Вилли.

Сэмюэль Беккет

Счастливые дни

Oh les beaux jours / Happy Days by Samuel Beckett (1961)

Перевод с английского Л. Беспалова

Действующие лица

Винни - женщина лет пятидесяти

Вилли - мужчина лет шестидесяти

Действие первое

Посреди сцены невысокий взгорок, покрытый выжженной травой. Плавные склоны к залу, вправо и влево. Позади крутой обрыв к помосту. Предельная простота и симметрия. Слепящий свет. Донельзя помпезный реалистический задник изображает невозделанную равнину и небо, сходящиеся на горизонте. В самой середине взгорка по грудь в земле - Винни. Около пятидесяти, хорошо сохранившаяся, предпочтительней блондинка, в теле, руки и плечи оголены, низкий вырез, пышная грудь, нитка жемчуга. Она спит, положив руки на землю перед собой, голову на руки. Слева от нее на земле поместительная черная сумка хозяйственного типа, справа - складной зонтик, из его складок торчит загнутая клювом ручка. Справа от нее спит, растянувшись на земле, Вилли, его не видно из-за взгорка. Долгая пауза. Пронзительно звонит звонок, секунд, скажем, десять, и умолкает. Она не двигается. Пауза. Звонок звонит еще пронзительней, секунд, скажем, пять. Она просыпается. Звонок умолкает. Она поднимает голову, смотрит в зал. Долгая пауза. Потягивается, упирается руками в землю, запрокидывает голову, смотрит в небо. Долгая пауза.

Винни (смотрит в небо) . И опять день выдастся на славу. (Пауза. Опускает голову, смотрит в зал, пауза. Складывает руки, подносит к груди, закрывает глаза. Губы ее шевелятся в неслышной молитве, секунд, скажем, десять. Перестают шевелиться. Руки по-прежнему у груди. Шепотом.) Во имя Господа нашего Иисуса Христа аминь! (Открывает глаза, опускает руки, кладет их на взгорок. Пауза. Снова подносит руки к груди, закрывает глаза, и снова губы ее шевелятся в неслышной молитве секунд, скажем, пять. Шепотом.) Во веки веков аминь! (Открывает глаза, снова кладет руки на взгорок. Пауза.) Начинай, Винни. (Пауза.) Начинай свой день, Винни. (Пауза. Поворачивается к сумке, не сдвигая ее с места, роется в ней, достает зубную щетку, снова роется, достает плоский тюбик зубной пасты, снова поворачивает голову к залу, отвинчивает колпачок, кладет колпачок на землю, с трудом выдавливает каплю пасты на щетку, в одной руке держит тюбик, другой чистит зубы. Стыдливо отворачивается, сплевывает назад за взгорок. Взгляд ее задерживается на Вилли. Она сплевывает. Перегибается еще больше назад. Громко.) Э-э-й! (Пауза. Еще громче.) Э-э-й! (С нежной улыбкой снова поворачивается к залу, откладывает щетку.) Бедный Вилли - (разглядывает тюбик, улыбки как не бывало) - кончается - (ищет глазами колпачок) - ну да ладно - (находит колпачок) - ничего не попишешь - (завинчивает колпачок) - вещи стареют, им приходит конец - (откладывает тюбик) - вот и ей пришел - (поворачивается к сумке) - ничего не поделаешь - (роется в сумке) - ничем не поможешь - (достает зеркальце, поворачивается к залу) - ну да - (рассматривает зубы в зеркале) - бедненький Вилли - (щупает верхние зубы пальцем, неразборчиво) - Господи! - (задирает верхнюю губу, разглядывает десны, также неразборчиво) - Боже ты мой! - (отворачивает губу с одной стороны, с открытым ртом, точно так же) - ну да ладно - (с другой стороны, точно так же) - не хуже - (отпускает губу, обычным голосом) - не хуже и не лучше - (откладывает зеркало) - без перемен - (вытирает пальцы о траву) - без боли - (ищет щетку) - можно сказать почти без - (берет щетку) - чудо что такое - (вглядывается в ручку щетки) - что может быть лучше - - настоящая… что? - (пауза) - что? - (откладывает щетку) - ну да - (поворачивается к сумке) - бедненький Вилли - (роется в сумке) - у него нет вкуса - (роется) - ни к чему - (достает очки в футляре) - нет интереса - (снова поворачивается к залу) - к жизни - (вынимает очки из футляра) - бедненький мой Вилли - (откладывает футляр) - вечно спит - (отгибает дужки очков) - удивительная способность - (надевает очки) - ничего лучше и быть не может - (ищет щетку) - на мой взгляд - (берет щетку) - всегда так считала - (вглядывается в ручку щетки) - мне бы так - (вглядывается в ручку, читает) - настоящая… без подделки… что? - (откладывает щетку) - а там и вовсе ослепнешь - (снимает очки) - ну да ладно - (откладывает очки) - и так немало - (лезет в вырез за платком) - повидала - (вынимает сложенный платок) - в свое время - (встряхивает платок) - дивные строчки, как же это там? - (вытирает один глаз) . Когда время мое миновало - (вытирает другой) - и та - там закатилась моя… - (ищет очки) - вот именно - (берет очки) - что было, то было, ни от чего не отказалась бы - (протирает очки, дышит на стекла) - а может, отказалась? - (протирает) - чистый свет - (протирает) - явись из тьмы - (протирает) - подземный пекла свет. (Перестает протирать очки, поднимает лицо к небу, пауза, опускает голову, снова принимается протирать очки, перестает протирать, перегибается назад и направо.) Э-э-й! (Пауза. С нежной улыбкой поворачивается к залу и снова принимается протирать очки. Улыбки как не бывало.) Удивительная способность - (перестает протирать, откладывает очки) - мне бы так - (складывает платок) - ну да ладно - (засовывает платок за вырез) - грех жаловаться - (ищет очки) - вот уж нет, - (берет очки) - жаловаться не приходится - (подносит очки к глазам, глядит в одно стекло) - надо быть благодарной: столько всего хорошего - (глядит в другое стекло) - без боли - (надевает очки) - можно сказать, почти без - (ищет зубную щетку) - чудо что такое - (берет щетку) - что может быть лучше - (вглядывается в ручку щетки) - разве что голова иногда побаливает - (вглядывается в ручку, читает) - настоящая… без подделки, натуральная… что? - (подносит щетку поближе к глазам) - настоящая, без подделки - (вынимает из-за выреза платок.) - ну да - (встряхивает платок) - бывает, легкая мигрень донимает - (протирает ручку щетки) - прихватит - (протирает) - отпустит - (машинально протирает) - ну да - (протирает) - велики ко мне милости - (протирает) - поистине велики - (перестает протирать, остановившийся, отрешенный взгляд, убитым голосом) - и молитвы, возможно, не напрасны - (пауза, точно так же) - поутру - (пауза, так же) - на сон грядущий - (опускает голову, снова принимается протирать очки, перестает протирать, вскидывает голову, успокаивается, вытирает глаза, складывает платок, засовывает его обратно за вырез, вглядывается в ручку щетки, читает) - настоящая, без подделки… натуральная - (подносит поближе к глазам) - натуральная… (снимает очки, откладывает очки и щетку, глядит прямо перед собой) . Вещи стареют. (Пауза.) Стареют глаза. (Долгая пауза.) Давай, Винни. (Озирается вокруг, взгляд ее падает на зонтик, она долго рассматривает его, поднимает, вытягивает из складок неимоверной длины ручку. Держа зонт за кончик правой рукой, перегибается назад и направо, склоняется над Вилли.) Э-э-й! (Пауза.) Вилли! (Пауза.) Замечательная способность. (Ударяет его ручкой зонтика.) Мне бы так. (Снова ударяет.)

Зонтик выскальзывает из ее руки, падает за взгорок. Невидимая рука Вилли незамедлительно возвращает его.

Спасибо, миленький. (Перекладывает зонтик в левую руку, оборачивается к залу, разглядывает правую ладонь.) Мокрая. (Снова берет зонтик в правую руку, разглядывает левую ладонь.) Ну да ладно, хорошо хоть не хуже. (Вскидывает голову, радостно.) Не хуже и не лучше, без перемен. (Пауза. Точно так же.) Без боли. (Перегибается назад посмотреть на Вилли, как и прежде, держа зонт за кончик.) Ну, пожалуйста, миленький, не засыпай, ты мне можешь понадобиться. (Пауза.) Ничего спешного, только не свертывайся, как у тебя в заводе, калачиком. (Поворачивается к залу, откладывает зонтик, разглядывает обе ладони разом, вытирает их о траву.) И все-таки вид не тот. (Поворачивается к сумке, роется в ней, достает револьвер, подносит к губам, бегло целует, кладет обратно в сумку, роется, достает почти опорожненную бутылку с красным снадобьем, поворачивается к залу, ищет очки, вздевает, читает ярлык.) Упадок духа… утрата интереса к жизни… потеря аппетита… новорожденные… дети… взрослые… шесть столовых… ложек ежедневно - (вскидывает голову, улыбка) - если подходить со старыми мерками - (улыбки как не бывало, опускает голову, читает.) «Ежедневно… до и после… еды… дает мгновенное… (подносит поближе к глазам) … улучшение». (Снимает, откладывает очки, отводит руку с бутылкой, чтобы посмотреть, сколько в ней осталось, отвинчивает пробку, запрокинув голову, опорожняет, отшвыривает пробку и бутылку прочь за взгорок прямо к Вилли.)

Сэмюэль Беккет

Счастливые дни

Oh les beaux jours / Happy Days by Samuel Beckett (1961)

Перевод с английского Л. Беспалова

Действующие лица

Винни - женщина лет пятидесяти

Вилли - мужчина лет шестидесяти

Действие первое